Fear and panic in the air(c)
18:56
Да-да!east
В любой непонятной ситуации-- звоните Хану Соло. Поскольку Тысячелетний Сокол в постоянном роуминге, я, как правило, набираю Олю. Оля не очаровательный бандит галактических масштабов, она лучше.
Собственно, вчера звоню и говорю, мол, Оля, я тут вроде устраиваюсь на работу (сама не ожидала), мне нужно написать журналистский текст. И если новость я из себя выдавила, то лонгрид…В общем, это очень, очень плохо, Оля. Я пишу не текст про интересные места в городе, а научную статью. Я останавливаюсь после каждого предложения, перечитываю и понимаю, какое это днище. Что мне делать, Оля?
Даша, говорит мне эта прекрасная женщина, Даша, постой, а когда ты вообще в последний раз писала публицистику?
Ну, отвечаю, лет пять назад.
И ты, продолжает Оля, последние пять лет старательно работала над тем, чтобы писать научные тексты. И чтобы перестали придираться за то, что ты пишешь излишне просто и эмоционально.
Так-то оно так, говорю. Если подумать, внутреннего журналиста-то я из себя целенаправлено вытравливала, начиная с магистратуры, потому что он мешал. Особенно в текстах. А, кстати, вчера был удивительный вечер: написали из ВАКовского журнала, что статья требует минимальных правок и расширения аннотации, а так все ок. Раньше бы написали "мадам, вы вещаете про дуальные процессные теории так, как будто бы у вас читатели в возрасти от двенадцати до шестнадцати, и посылаете это нам. С хрена ль?"
Вот, Даша, говорит Оля, вот оно. Ты разве не видишь в этом некоторую логику?
И ведь не поспоришь.
Текст все-таки написала, но вообще-то, будем честны, я хочу исследовать вопросы идентичности, преподавать социологию музыки в Оксфорде (ладно, ладно, можно не только там), петь и играть пост-рок, жить на берегу Гарды, Темзы или залива в Ванкувере. А, еще, само собой, Пулитцера и собаку.
Доктор, отсыпьте-ка мне таблеток от жадности, да побольше, побольше.
Хотя знаете, доктор, не надо таблеток. А вдруг все получится?
Собственно, вчера звоню и говорю, мол, Оля, я тут вроде устраиваюсь на работу (сама не ожидала), мне нужно написать журналистский текст. И если новость я из себя выдавила, то лонгрид…В общем, это очень, очень плохо, Оля. Я пишу не текст про интересные места в городе, а научную статью. Я останавливаюсь после каждого предложения, перечитываю и понимаю, какое это днище. Что мне делать, Оля?
Даша, говорит мне эта прекрасная женщина, Даша, постой, а когда ты вообще в последний раз писала публицистику?
Ну, отвечаю, лет пять назад.
И ты, продолжает Оля, последние пять лет старательно работала над тем, чтобы писать научные тексты. И чтобы перестали придираться за то, что ты пишешь излишне просто и эмоционально.
Так-то оно так, говорю. Если подумать, внутреннего журналиста-то я из себя целенаправлено вытравливала, начиная с магистратуры, потому что он мешал. Особенно в текстах. А, кстати, вчера был удивительный вечер: написали из ВАКовского журнала, что статья требует минимальных правок и расширения аннотации, а так все ок. Раньше бы написали "мадам, вы вещаете про дуальные процессные теории так, как будто бы у вас читатели в возрасти от двенадцати до шестнадцати, и посылаете это нам. С хрена ль?"
Вот, Даша, говорит Оля, вот оно. Ты разве не видишь в этом некоторую логику?
И ведь не поспоришь.
Текст все-таки написала, но вообще-то, будем честны, я хочу исследовать вопросы идентичности, преподавать социологию музыки в Оксфорде (ладно, ладно, можно не только там), петь и играть пост-рок, жить на берегу Гарды, Темзы или залива в Ванкувере. А, еще, само собой, Пулитцера и собаку.
Доктор, отсыпьте-ка мне таблеток от жадности, да побольше, побольше.
Хотя знаете, доктор, не надо таблеток. А вдруг все получится?