Итоги 2022

Итоги года, потому что раз в год хочется писать именно сюда. Кажется, на дайри не осталось совсем людей, и это добавляет щепотку ностальгичной бессмысленности в то, что я пишу именно здесь.

Двадцать второй выдался тяжелым, но я справилась.

Места: СПб, Москва, Приозерск, Сортавала, Зеленая Роща.
Люди года: Дарья, Кирилл, Гоша, Женя, Наташа, Света, Совушка, Анри.
Из хорошего: ушла из консалтинга, начиная с осени оставила одну работу из трех (и мне хватает на жизнь, удивительно), пожила за городом в кайфовых местах, много гуляла, купила велик, год без антидепрессантов, несмотря на внешний трэш, купила абонемент в бассейн и классный спортзал в декабре. Много взаимодействовала с друзьями и не только, выросла как профессионал в ресерчах (особенно стало видно в начале 2023 года).
Из радикального: закончила трехлетние отношения (по большей части замечательные, но не сложилось). Признательна за все, что было, но не жалею, что разошлись. Очень разные жизненные приоритеты, взгляды на жизнь и ценности, оба с немного "поломанной" психикой, играть в спасателей было хорошо и полезно для выживания, но именно в плане отношений - не надо так.
Теперь вот шутим про бывших жен и мужей. Очень рада, что не успели на самом деле сыграть свадьбу, кажется, что было бы тяжелее.



Январь

Что

Нахожу хорошего психотерапевта, возвращаюсь на терапию.
Эпопея с работой в консалтинге: дожидаюсь выхода с больничного моей начальницы и говорю ей о том, что буду уходить. Ужасно нервничаю, потому что не хочу ее подставлять. Начальница в ответ ржет, «о, и ты, круто!». Оказывается, нездорово интенсивная рабочая загрузка, вообще кусками ужасная атмосфера из-за некоторых сотрудников и некоторых заказчиков, и довольно невысокая заработная плата не способствуют тому, чтобы люди хотели задерживаться на рабочем месте. Вау. Просто открытие года.

Февраль

могло

Увольняюсь незадолго до дня рождения, приезжаю в Мск, неожиданно душевно сидим с бывшими коллегами, приходит даже наш гендиректор. Забираю свои новогодние подарочки от заказчиков (приятно, черт возьми!), угощаю всех пиццей (в огромном трехэтажном офисе нас аж целых пять человек, потому что карантин).
Подаюсь на почти десяток постдок-программ, которые стартуют в сентябре-октябре. Параллельно на всякий случай прохожу собеседования в российской коммерции, только инхаус, никакого больше консалтинга, руководствуюсь логикой «даже если все будет хорошо, и в сентябре я уеду, хорошо будет поработать в коммерции еще, очень уж прокачивает скиллы, да и деньги лишними не будут».
Беру фриланс проект, преподаю английский.
Праздную тридцатилетие в Репино: приезжают мои прекрасные друзья.
Где-то в двадцатых числах мне говорят, что вышлют оффер из одной коммерческой компании, при которой есть наукоемкая исследовательская лаборатория. Немного радуюсь, но собеседования были туда настолько эпичны и непонятны, что про себя очень (очень!) сильно сомневаюсь, а надо ли оно мне.
Потом все летит к чертям, разумеется.

Март

пойти

В голове бьется только история с СВО.
Мне приходят отказы по всем постдокам в течение нескольких дней, звоню Глебу, который в отпуске дома, и Глеб говорит фразу, которая бьет прямо под дых: «Знаешь, я вот рад, что тебе отказали, и ты никуда не едешь. Я на самом деле и не хотел тобой никуда ехать, но стеснялся об этом сказать. И вообще, я хочу взять студию в ипотеку в Питере, а не разъезжать непонятно где и как, я тут только нашел себе хорошую работу и меня начали уважать. Вот чем тебе плоха работа в офисе, в нормальной компании какой-нибудь? Зачем тебе это?».

Сейчас, когда мы разошлись, я понимаю, что это было не с зла сказано, просто человек был в адском стрессе. Но у меня, также как и у очень многих, буквально рассыпалась всё, тот самый когнитивный диссонанс и смена парадигмы мышления, и это потрясло как-то особенно остро.

Психотерапия, начатая из-за того, что я пытаюсь разобраться с вопросами телесности, ненависти к себе неуверенности в себе, истории про «я щас спасу их всех, а на себя мне плевать» как-то резко уходит в сторону «как принять то, что происходит вокруг, и не двинуться головой».
Принимаю оффер из лаборатории в каком-то тумане. Выход - 1 апреля, и мне это кажется почти шуткой. Думаю отдохнуть, но из-за тревоги пашу как лошадь на фрилансе.
Дарья иммигрирует на другой континент, и я искренне поражаюсь ее силе и решительности: она уезжает в первых числах марта, тревожная, но очень смелая.

Апрель

не так

Завожу разговор о том, что, может быть, нам нужно разойтись. Встречаю сопротивление со стороны Глеба, он резко идет "спасать отношения", даже приезжает ко мне на пару дней в Москву, куда я приезжаю устраиваться на работу — и это правда трогательно.
Живу в ужасающем апарт-отеле, неделю с лишним сердце колотится, когда слушаю по дороге в офис песню Саши Ерко, но я прямо нездорово активна, и почти не могу спать.
В Москве из-за постоянных командировок чувствую уже почти как дома, но жить в ней по-прежнему не хочется.
Ловлю неожиданный подъем недели на две-три, ретроспективно — ужасно похоже на гипоманию.
Офис лаборатории оказывается напротив Москвы-Сити, в высотке, аж на 22 этаже. Красиво.
Коллектив необычный, но в целом приятный.
Где-то, кажется, в конце месяца уезжает Маша ,и И. тоже уезжает в Сербию.

Май

конечно

Много работаю. Работа… странная. Взаимодействую с разработчиками и психологами, кажусь самой себе толи единственной социализированной нормально на этом празднике жизни, толи мне просто больше лет, чем большинству моих коллег, и я уже переросла многие штуки. Работа и нравится, и нет.
Славно празднуем ДР Карины.
Я начинаю адаптироваться к ситуации с СВО.
Дедушка рассказывает про свои созвоны с сестрой (она живет в Винницкой области). Все это горько.
31 мая Глеб говорит «Давай разойдемся». Меня отпускает, я говорю «Давай».

Июнь

же

Мы действительно расходимся, но он еще довольно долго живет у меня. Это неожиданно тяжело время от времени, но я не настаиваю на том, чтобы он моментально съехал — мы встречались три с половиной года, и я не могу (да и не хочу) просто выбросить человека "на улицу" и сказать «да пошел ты». Человек он отличный, какого хрена, собственно, мне бы так делать. На самом деле, с принятым решением на удивление не меняется практически ничего в нашем взаимодействии, разве что он переезжает на кухню. Ну и я то опять еду в Москву, то остаюсь у родителей. Позорно сбегаю, короче.

Когда начинает крыть, иду к психиатру, АД мне прописывать отказываются, потому что я сидела наших год, но выписывают транквилизаторы и нормотимики. Психиатр ставит под вопрос предыдущий диагноз (депрессивное расстройство), говорит, что вообще-то мы пропустили ПТСР, и, чтобы жизнь медом не казалась, вместо просто депрессивного расстройства она направляет меня на дообследование для исключения биполярного (потому что мои выходы из депрессивных эпизодов подозрительно похожи на гипоманию). Я хохочу прямо на приеме, потому что ну бред же, мне выписывают нормотимики, расписывают, что нужно сделать, но меня переклинивает, и я не пью их, потому что страшно что пиздец. И не иду делать ЭЭГ даже.
А вот транквилизаторами гашу истерику, получается замечательно.
Как примерная девочка хожу на терапию. Аж самой от себя иногда мерзко.
Много работаю.

Июль

пошло.

Выхожу работать в офис Лаборатории в СПб, потому что почему-то не получается больше держать меня на удаленке. В силу того, что я циклично-социальна, иногда тяжеловато. Всеми фибрами души ненавижу график 9(10)-18(19).

Завожу ТГ канал, который заменяет публичный дневник.
Где-то в конце июля Глеб съезжает в комнату на Владимирской.

Снимаем с родителями на несколько дней коттедж в Зеленой Роще, катаемся с папой на сапах и плаваем в Заливе и в озерах.
Луна осваивает загородную жизнь за сутки, ходит в шлейке совершенно счастливая по газону, заглядывает в соседние домики.
Покупаю велик, городской, с высоким рулем, все как хотела.
Гоша иммигрирует. Аня, с которой мы как раз успели подружиться, тоже.
В самом конце месяца мне становится плохо, и я изолируюсь дома.


Август

А

Приходит положительный тест на ковид.
Большую часть августа ловлю такие откаты, которые не ловила даже при расставании. Все-таки эта мерзость знатно влияет на голову.
Кажется, что только работаю и старательно пытаюсь не поехать головой. Сил нет даже на психотерапию, только лежу и смотрю в потолок.
Но, в отличие от предыдущих депрессивных эпизодов, этот продолжается всего недели три. А три недели — это не вечность.
В последних числах августа идем под парусом с Кириллом. Болтаем о Латуре и французской философии, в которой раз поражаюсь тому, насколько мой друг охренительно умный.
На самом деле, эта поездка просто луч солнца в темном царстве.
Уезжают С., Н.


Сентябрь

что

Лечу сердце и легкие после ковида. И анемию. Как всегда, реакция врачей — вы такая румяная, не может быть, чтобы у вас была анемия. Да ладно вам, низкое, сколько? …а, четыре единицы при норме от семидесяти пяти? ОЙ.
Еду с мамой в Сортавалу на пять дней, немножко отпускает. Невероятные мраморные каньоны, ледяная вода Ладоги, лес, в котором тишина такая, что слышно, как перья пролетевшей над нами птицы рассекают воздух. Немного выдыхаю, шум в голове упорядочивается.
Мобилизация подталкивает к иммиграции с десяток моих друзей и приятелей, я в легкой панике, но никого из близких не рекрутируют, хотя то и дело слышишь вокруг "забрали моего двоюродного брата", "у нас на работе мобиллизировали колллегу из соседнего отдела" и прочее.


Октябрь

я

Начинаются эпические проекты на работе. Она медленно, но верно перестает мне нравится. Часть коллектива -- котики и профессионалы, но есть те, кто вызывает у меня паническое "Ааааа, твою мать, как так можно-то, сука".

Исследования из разряда интересных и классных почти заканчиваются, начинается эпическая беготня с заказчиками, которые хотя волшебных кнопок и «чтобы как по волшебству, вжух! И мы всем понравились».
И ты говоришь -- это так не работает, а они в ответ "Да кто ты такая, чтобы так рассуждать, понабрали молодежи без опыта".
Ага, молодежь без опыта -- это я. Кандидат социологических наук, четыре полных года в коммерческих ресерчах, шесть -- в научных.

К концу октября формулируется, что ужасно хочу обратно в науку, хочу петь, играть на виолончели, писать, хочу вести подкаст в конце-то концов.

Прохожу курсы по введению в DS. От-вра-тительно, хотела понабрать скиллов для прокачки собственных навыков, но сука, нет.

Дедушка жалуется на сильные боли.

Из хорошего — еду в Москву на выходные (впервые с подросткового возраста не по работе), гуляем с Кириллом, натыкаемся на ресторан «МЕТАМОСКВА», который даже не качается, и в нем, кажется, нет постиронии и новой искренности. Внуттри не были, но название вынесло.
Еще знакомлюсь очно с новой коллегой и иду пить вино с бывшей коллегой, которая как раз думает уходить из консалтинговой конторы к нам.
А, и идем на «Трех Толстяков» со Светой в день памяти жертв политических репрессий. Сюр вообще больше не кажется сюром.



Ноябрь

хотела

Начинаю неплохо общаться с некоторыми коллегами.
Кажется, отхожу от расставания окончательно, просто отпускает.
Дома устраиваю не ремонт, но по мелочи переделываю все.

Дедушке ставят онкологию, 4 стадия, рак поджелудочной (возможно, это были последние числа октября, я тут немного потерялась).
Прогнозы никто не дает, но эта херня с нуля развилась меньше, чем за год — в феврале ему делали КТ, и тогда не было вообще ничего.
Не знаю, почему, но все в семье, кроме меня, голосуют за то, чтобы ему об этом не говорить. Мол, сердце слабое, и его это просто убьет. Самое страшное, с чем я сталкиваюсь — с его рассуждениями на тему того, что вот он сейчас вылечится, и мы с ним пойдем гулять, и в лес еще сходим следующей осенью по грибы. А я просто знаю, что нет.
По нарастающей перестают действовать обезболивающее: ибупрофен меняют на трамадол, потом приходит черед лирики, потом пластыри с фентанилом. Онкологи отказывают в химии, в операционном вмешательстве, собственно, во всём.

Перестаю писать стихи и тексты.


Много созваниваемся с ребятами, которые уехали. Я получаю от них столько поддержки, столько понимания и принятия, что пару раз рыдаю прямо во время разговора. Мои чудесные друзья остаются самыми лучшими даже тогда, когда мы можем только говорить.


Декабрь

?

Ехать в больницу на дообследование дед категорически отказывается. Говорит — хватит, наобследовался уже. Я интуитивно понимаю, что он или догадывается о диагнозе, или знает о нем.
Принимаю решение на этот раз удержаться, заботиться о себе, спать.
Больше общаюсь с дедушкой, он, как всегда сочетает свое странное, но очаровательное джентельменство с невероятным чувством юмора. Смотрю, как он вовлекает всего себя в заботу о бабушке, как она его узнает его — всегда узнает, всегда улыбается, всегда «Володя».
Много поддержки с его стороны -- с момента, как я пошла учиться, единственный член моей семьи, который говорил "отстаньте от неё, она знает, что делает". Он не всегда понимает, зачем, не всегда согласен со мной, но, странное дело, не переубеждает, а просто говорит "я знаю, что ты своего добьешься, я в тебе уверен, у тебя уже столько получилось, а остальное не важно, просто не обращай на них внимание".

Хожу на терапию, меняем подход с КБТ на схема-терапию. Штука странная, но вроде бы даже эффективная. Держусь.

Почти под Новый Год идем с ребятами на «Любовь к Трем Апельсинам» и с Совушкой еще на «Пер Гюнта». Григ в самое сердечко, Прокофьев чуть меньше. Оказывается, я ужасно скучала по музыке, которую играют вживую. Много слушаю, прямо накрыват, падаю в академ, падаю в рок.

Прохожу курс по музыке 1970-х, с огромным удовольствием лежу в клубок жанровых и исторических перипетий.

Договариваюсь с коллегой, что он поучаствует в записи моего подкаста после Нового Года.

Получаю впервые в жизни годовую премию, понимаю, почему люди вообще работают в коммерческих структурах наемными работниками. Это приятно, но не затыкает ощущение того, что я не на своем месте. Принимаю решение снова начать поиск постдоков и вернуться к музыке и текстам.

Беру в руки смычок впервые за несколько месяцев. Пою самостоятельно, результаты иногда нравятся. Выкладываю запись «Take me to church» в ТГ канал, ужасно, ужасно просто смущаюсь, но звучит и впрямь неплохо.

Покупаю всем, кому могу, хорошие подарки, вяжу два больших шарфа и плед. Если есть язык любви к ближним, то мой -- это забота. Ужасно хочется всех порадовать, на самом-то деле.